Библиотека МехоВики - это архив статей на меховую тематику, поэтому обращайте внимание на год публикации.
Интервью с Е. А. Кузнецовым о проблеме гуманных капканов (2004)
В чем причины затягивания решения этого вопроса? На эту тему мы побеседовали с Евгением Алексеевичем Кузнецовым — ведущим научным сотрудником ВНИИприрода МПР России, который представлял Россию в качестве эксперта на всех встречах по этому вопросу.
Н.Б.: Евгений Алексеевич, почему в России до сих пор не начат процесс замены капканов?
Е.К.: Информации по этой проблеме довольно много. Практически во всех регионах люди знают о том, что в нашей стране уже есть сертифицированные гуманные капканы, которые соответствуют международным стандартам. Однако ситуация с заменой сложилась совершенно непонятная и даже смешная. Фактически этой проблемой в нашей стране наиболее активно занимаются два человека — это мой друг начальник отдела техники охотничьего промысла из ВНИИОЗа Сергей Иванович Миньков и я. Он занимается непосредственно капканами, техникой, практикой, полевыми испытаниями, а я занимаюсь юридической и политической стороной вопроса здесь, в Москве.
И ведь на самом деле тема эта очень важная. Если мы хотим торговать на европейском рынке, то должны соблюдать их правила. Если мы потеряем европейский рынок, то наш внутренний рынок не сможет переварить то количество пушнины, которое мы добываем. К примеру, российским потребителям тех 250 000 соболей, которые мы добываем в год, хватит на год-два, но не больше. А дальше затоваривание, падение цены, причем падение настолько, что охотник просто не пойдет в лес добывать соболя. На Севере и так сейчас очень сложная социально-экономическая ситуация. Промышленность стоит, порты не работают. Люди фактически перешли на натуральное хозяйство. Для многих семей охота — это единственный источник дохода. Так что, хочешь — не хочешь, мы вынуждены принимать условия европейцев: на их рынок идет 80% соболя.
Проблема налицо, однако со стороны государства на нее никто не обращает внимания. С декабря 1991 года я лично и Сергей Миньков вплотную занимаемся этой проблемой. В 1998 году Россия подписала это трехстороннее соглашение. С российской стороны за его подготовку отвечал Госкомэкологии России. Мы два года совместно с зарубежными коллегами разрабатывали это соглашение, все согласовали, потом подписали. Никаких препятствий для внедрения гуманных капканов нет. Они разработаны, сертифицированы, есть вся техническая документация, их можно хоть сейчас начать выпускать. Но у заводов нет пока никакого юридического стимула для этого. Ведь никто сейчас не запрещает и не ограничивает применение ногозахватывающих капканов. Подписанное соглашение пока не вступило в силу, потому что в 1999 году Министерство юстиции на запрос Госкомэкологии ответило, что, так как данное соглашение затрагивает законодательные акты РФ, требует ратификации российским парламентом.
Мы провели большую работу, за два года подготовили все документы к ратификации, согласовали с регионами, что очень трудно было, однако 90% регионов ответили «за». Но дальше произошла совершенно непредвиденная вещь. Во-первых, за такой срок работы с министерствами и чиновниками могу сказать такую очень неприятную вещь для нас для всех и для правительства, и для президента, в том числе: как ни странно, чиновники федеральных ведомств меньше всего заинтересованы в защите интересов государства. Парадоксально, но, тем не менее, так оно и есть. Грубо говоря, им абсолютно плевать на это соглашение, на все последствия, которые повлечет за собой затягивание его ратификации. Ведь уже шесть лет тянем, тем самым препятствуя вступлению его в силу в других странах.
Сроков ратификации не было установлено в соглашении. Там есть только одностороннее заявление ЕС, которое взяло на себя обязательство в одностороннем порядке не применять никаких санкций в пределах разумно необходимого времени на ратификацию соглашения. 6 лет не ратифицировать… Это, конечно, уже ни в какие разумные рамки не укладывается, тем более что соглашение очень небольшое, в масштабах страны. В Думе нам говорят, что с ратификацией проблем никаких проблем не будет, но направить его туда может только правительство. А там мы наталкиваемся на стену непонимания, хотя речь идет о десятках миллионов долларов. 20 миллионов поступает только через «Союзпушнину».
В январе прошлого года соглашение со всеми необходимыми документами наконец-то поступило в правительство. На рассмотрение правительства соглашение поступило за подписью двух министров — министра иностранных дел и министра природных ресурсов. Казалось бы, дело за малым — направить на ратификацию.
Однако произошло нечто из разряда неприятных случайностей. Примерно в это же время из правительства поступило поручение Министерству природных ресурсов подготовить изменения и дополнения в закон «О животном мире». Соглашение уже было в правительстве, и аппарат правительства решил уточнить один маленький вопрос и запросил Министерство природных ресурсов. Сотрудники министерства подготовили ответ, но по порядку, установленному тогдашним министром Артюховым, требовалось визирование любого исходящего письма у 2–3 зам. министров. Завизировал один зам. министра, завизировал второй, а третий, отвечающий за юридические вопросы, В.К. Энгельсберг, тоже завизировал документ, но когда его еще раз прочитал, то говорит: «Зачем мы будем ратифицировать это соглашение? Лучше сделаем по-другому — сразу внесем в закон «О животном мире» ссылку на него. И, если закон проходит, то не требуется отдельной ратификации соглашения, а нужно будет только постановление правительства». С точки зрения юриста, все нормально, но политически — худшего варианта нельзя было и придумать. Дело в том, что на январь прошлого года еще никакого проекта поправок к закону «О животном мире» не было. Их должны были сдать только в октябре 2003 года. А эти поправки, которых более сотни, тоже нужно согласовывать. Представляете, сколько времени на это понадобится!
Сейчас соглашение опять в министерстве, и отдельно его никто не собирается рассматривать. Доходило до смешного. Аппарат правительства написал в министерство письмо: «Не связывать вопрос о соглашении и закон. Ускорить ратификацию». Из министерства ответили, что в связи с тем-то и тем-то внесем этот вопрос в закон. Аппарат и успокоился. Чиновникам дело не важно. Сейчас нас могут выкинуть из соглашения в любой момент, и будут правы. Причем отвечать за последствия никто не будет.
Однако сейчас начинаю понимать, что мы ломились в открытую дверь. Задал себе вопрос, а почему, собственно, соглашение затрагивает законодательные акты РФ, а следовательно, требует ратификации? Ведь еще в 1995 году в закон «О животном мире» в статью 40 было записано: первое — что животных надо добывать гуманным способом, второе — что применение ногозахватывающих капканов на территории РФ запрещено, если это не противоречит законодательным актам субъектов РФ. Какие тут противоречия?
Смотрите. В соответствие с соглашением мы должны перейти на другие типы капканов. Никаких запретов соглашение не требует. То есть, если мы его принимаем, то наша запись в законе оказывается еще более жесткой, чем формулировка в соглашении. Единственное, чего нет в законе, это требования использовать только сертифицированные ловушки. Но такая запись должна быть сделана не в законе, а в Типовых правилах охоты РФ. А это не законодательный акт, а нормативный, ведомственный документ. Внести в него изменения гораздо проще. Так что, на самом деле соглашение могло быть введено в действие просто постановлением правительства. Но тогда, шесть лет назад, мы не думали, что процедура подготовки к ратификации займет столько времени. Причем ведь у соглашения нет противников. На словах все «за», а «воз и ныне там».
Сейчас мы думаем ставить вопрос как минимум об отдельной ратификации соглашения, тем более что документы все готовы. Но боюсь, в связи со сменой правительства могут сказать, что надо все заново согласовывать. То есть, это опять затягивание. Иногда создается впечатление, что это просто саботаж. Ведь в министерстве работают далеко не глупые люди, и наверняка понимают всю серьезность положения.
Пока же соглашение не вошло в силу, не началась и замена капканов. Три года назад нам удалось через Государственную думу добиться выделения средств на финансирование. Эти деньги были потрачены на производство сертифицированных капканов. Руководил этой работой ВНИИОЗ. Капканы нам сделали заключенные. То есть фактически деньги не ушли из бюджета. Таким образом было произведено 5–6 тысяч капканов. Но что с ними делать? Для того чтобы отвезти куда-то, нужны деньги, а это 3,5 тонны. Нет никакой программы. Просто пустить в продажу? Но нужен какой-то стимул, чтобы их покупали. К примеру, в Канаде гуманные капканы обменивали на старые. То есть просто произвести — это недостаточно.
Пока же на российском рынке таких капканов нет. По стране уже не одна тысяча таких капканов используется, но пока в рамках эксперимента. И те охотники, которые их используют, очень довольны результатами. Многие заводы интересуются, но пока не спешат приступать к производству. Ведь пока нет законодательного закрепления, охотники, как люди довольно консервативные, не спешат менять орудия промысла. Но как только будет сказано, что через 4–5 лет ни одного соболя, добытого другим капканом, на рынок не поступит, людям придется подумать о смене инвентаря.
У нас же создается впечатление, что ничего никому не надо. Правительство ни копейки не дало на производственные испытания. Мы потратили на них не одну сотню тысяч долларов за счет гранта, который предоставила нам Международная пушная торговая федерация. То есть люди там заинтересованы в том, чтобы Россия присутствовала на европейском рынке. А нам постоянно приходится им объяснять, почему до сих пор не ратифицировано соглашение. Рано или поздно терпение у европейцев может лопнуть, и нас просто выкинут из соглашения. И тогда уже ничего нельзя будет сделать: они свои решения не отменяют.
Или вот еще пример. В ноябре этого года в Таиланде состоится 3-й Конгресс Международного союза охраны природы. Это колоссальный международный форум, на который собираются тысячи человек. Россия, естественно, является членом этого союза. Представлять нашу страну там будет Министерство природных ресурсов. И вот в марте этого года канадцы из Министерства по делам Севера и делам индейцев, наши коллеги по соглашению, прислали мне письмо. Они предложили, чтобы в рамках этого конгресса подать заявку на проведение отдельного заседания по проблеме гуманной добычи диких животных. Дело в том, что в 1990 году в Австралии Генеральная Ассамблея Международного союза охраны природы приняла резолюцию №1825 «О гуманной добыче диких животных». Теперь же появилось и определение «гуманной добычи». Так вот, канадцы предложили в рамках заседания собрать заинтересованные страны, рассказать о соглашении подробнее, а затем принять резолюцию, где призвать страны — члены Союза охраны природы изучить эти стандарты и, если они годятся, использовать на практике.
Такое заседание, безусловно, имеет не только природоохранный, но еще и огромный политический смысл для нашей страны. Ведь Россия, в условиях отсутствия ратификации соглашения и наличия влиятельного «зеленого» лобби на Западе, должна постоянно хотя бы изображать активность, пока идет процесс ратификации. Канадцы предложили нам выступить соучредителем такого заседания и в инициативном порядке внести резолюцию. То есть они пытались нам помочь, прислали официальное письмо с этим предложением в наше министерство. Я снова подготовил все документы, переговорил с исполнителями и руководителями департаментов. В июле все было готово и отдано на рассмотрение. И что вы думаете? Третий месяц — «ни ответа, ни привета». Даже перед канадцами неудобно. За все это время наше министерство даже ответ официальный не удосужилось подготовить. И концов не найдешь. Никто ни за что не отвечает.
В целом ситуация сложилась сейчас очень угрожающая. Я консультировался с людьми в правительстве, и единственное, что они мне подсказали — это то, что нужна инициатива с мест. Пользуясь случаем, хотел бы через вашу газету обратиться ко всем, кому не безразлична судьба пушного промысла в нашей стране. Необходимо срочно повлиять на региональные власти, с тем чтобы они своими обращениями в правительство наконец-то сдвинули этот вопрос с мертвой точки. Ведь совершенно серьезно можно сказать, что речь идет не только о сохранении охотничьего промысла, но и о выживании многих тысяч семей, для которых охота — едва ли не единственный источник дохода.
Беседовал Быстров Никита